В любви считал первейшим средством яды
Отрывок, собственноВ песне о Лютиен рассказывается, что Берен приковылял в Дориат поседевший и сгорбленный - так велики были его страдания в пути, но скитаясь летом в лесах Нелдорета, перед восходом луны он увидел Лютиен, дочь Тингола и Мелиан, когда она танцевала на траве полян возле Эсгалдуина, и тогда вся память о перенесенных страданиях покинула Берена, очарование овладело им, ибо Лютиен была самой прекрасной из всех детей Илюватара. Она носила голубую одежду, и серые ее глаза напоминали вечер при свете звезд. Мантия ее была заткана золотом, волосы - темные, на лице ее сиял свет.
Но Лютиен исчезла, и Берен потерял дар речи, как околдованный, и долго блуждал в лесах, как зверь, разыскивая ее. В сердце своем он дал ей имя Тинувиэль, Соловей, и еще Дочь Сумерек, потому что он не знал другого ее имени.
Когда-то в предрассветный час в канун весны Лютиен танцевала на зеленом холме и внезапно начала петь. И песня Лютиен разрушила оковы зимы, воды заговорили, цветы пробивались сквозь холодную землю там, где ступали ее ноги.
И тогда чары молчания оставили Берена, и он воззвал к ней, крикнув:
- Тинувиэль!
И эхо в лесах повторило это имя, а Лютиен остановилась в удивлении и не убежала на этот раз, и Берен подошел к ней, но когда она взглянула на него, судьба настигла ее, и Лютиен полюбила Берена, но все же ускользнула из его рук и исчезла в свете дня. И Берен упал на землю и погрузился в сон, как в темную бездну.
Очнулся он, холодный, как лед, и, скитаясь бесцельно, шел ощупью, как будто ослепленный, пытаясь схватить исчезающий свет.
Так начал Берен расплачиваться мучениями за уготованную ему судьбу, и Лютиен тоже попала ей в сети и, рожденная бессмертной, разделила с Береном его участь смертного. Свободная, она обрела его цели, и страдания ее превзошли все, что знал кто-либо из Эльдалие.
Но хотя Берен и потерял надежду, Лютиен вернулась к нему, где он сидел во тьме, и вложила свою руку в руку Берена. С тех пор она часто приходила к нему, и влюбленные скрытно бродили в лесах всю весну и лето, и никто из детей Илюватара не знал такой радости, хоть она была и недолгой.
Но Даэрон, менестрель, тоже любил Лютиен, и он выследил ее встречи с Береном и выдал их Тинголу. Тогда король пришел в ярость, потому что он никого так не любил, как Лютиен, поэтому он в печали обратился к Лютиен, но та ничего ему не открыла, пока Тингол не дал клятву, что не убьет Берена и не заключит в тюрьму. Но он послал слуг схватить Берена, однако Лютиен, опередив их, сама привела Берена к трону Тингола.
Тогда Тингол взглянул на него с презрением, Мелиан же молчала.
- Кто ты? - спросил король, - явившийся сюда как вор, незванный, осмелившийся приблизится к моему трону?
Но Берен, охваченный страхом, ничего не ответил, поэтому заговорила Лютиен:
- Это Берен, сын Барахира, могучий враг Моргота.
- Пусть говорит Берен! - сказал Тингол, - зачем ты здесь? По какой причине оставил страну свою, чтобы войти в эту, куда вход запрещен?
Тогда Берен посмотрел в глаза Лютиен и бросил также взгляд на лицо Мелиан, и ему почудилось, что кто-то подсказывал ему ответ. Страх покинул Берена, вернулась гордость древнего дома людей, и он заговорил:
- Моя судьба, о король, привела меня сюда через опасности, встретиться с которыми отважились бы немногие. Здесь я нашел то, что искал, и оно останется со мной навсегда, потому что цена ему выше золота, и серебра, и драгоценных камней! Ни скалы, ни сталь, ни могущество Моргота не смогут меня лишить сокровища, к которому меня влечет - твой дочери Лютиен, прекраснейшей из всех детей Мира!
Молчание заполнило зал, потому что находившиеся в нем были испуганны и поражены. Они подумали, что Берен будет убит. Но Тингол медленно заговорил:
- За эти слова ты заслуживаешь смерти, и она настигла бы тебя, не поторопись я с клятвой. Я сожалею о ней, низкорожденный смертный, научившийся в королевстве Моргота скрытно ползать, как его шпионы и рабы!
Но Берен ответил:
- Ты можешь предать меня смерти, но я не приму от тебя прозвища низкорожденного, как шпиона или раба. Кольцо Фелагунда, которое он дал Барахиру, моему отцу, свидетельствует, что мой род не заслужил такого прозвища от любого из Эльфов, будь даже он король!
Слова его звучали гордо, и все взгляды обратились на кольцо, в нем сверкнули зеленые камни, творение Нольдора в Валиноре. Это кольцо формой было подобно двум змеям с изумрудными глазами, и головы из встречались под короной из золотых цветов, которую одна поддерживала, а другая пожирала. То был знак Финарфина и его рода.
Тогда Мелиан склонилась к Тинголу и шепотом посоветовала ему умерить гнев.
- Потому что не тобой будет убит Берен. Далеко уведет его судьба, и все же она связана с твоей судьбой. Запомни это!
Но Тингол молча смотрел на Лютиен и думал: "Жалкие люди! Дети маленьких королей и вождей на час! Будут тянуть руки к таким, как ты, и все же останутся в живых!" И нарушив молчание, он сказал:
- Я вижу кольцо, сын Барахира, и понимаю, что ты горд и считаешь себя могучим. Но подвигов отца, даже если бы он оказал услугу мне, недостаточно, чтобы завоевать дочь Тингола и Мелиан! Слушай! Я тоже желаю получить сокровище, в котором мне отказывают, потому что скала, сталь и огонь Моргота хранят камень, которым я хотел бы обладать больше, чем всеми силами королевства Эльфов. Я слышал, как ты сказал, что преграды, подобные этим, не пугают тебя? Что ж, отправляйся в путь! Принеси мне в своей руке Сильмариль из короны Моргота, и тогда Лютиен, если пожелает, может отдать тебе свою руку. Тогда ты получишь мой драгоценный камень. И хотя в Сильмарилях заключена судьба Арда, все же ты сочтешь меня великодушным при этом обмене.
Так Тингол решил судьбу Дориата и попал в сети проклятия Мандоса. А те, кто слышал эти слова, поняли, что Тингол сдержал свою клятву и в то же время послал Берена на смерть, так как ни для кого не было тайной, что еще до падения осады всех сил Нольдора оказалось недостаточно, чтобы хотя бы издалека увидеть сияние Сильмарилей Феанора: ведь они были вставлены в железную корону и оберегались в Ангбанде превыше всех сокровищ.
Но Берен засмеялся:
- За малую цену, - сказал он, - продают короли Эльфов своих дочерей: за камни, за вещи, созданные искусством рук! Но если такова твоя воля, Тингол, я исполню ее. И когда мы встретимся снова, моя рука будет держать Сильмариль из железной короны, потому что не в последний раз ты видишь Берена, сына Барахира!
Затем он взглянул в глаза Мелиан, не проронившей ни слова, и попрощался с Лютиен, а потом ушел из Менегрота.
Тогда, наконец, Мелиан заговорила:
- О, король, ты измыслил хитрое решение! Но если мои глаза не утратили силу провидения, это обернется для тебя плохо, - все равно, погибнет Берен, исполняя твое поручение, или выполнит его! Потому что мы обречены - и твоя дочь, и ты! А Дориат теперь связан с судьбой более могущественного королевства!
Но Тингол ответил:
- Я не продаю тех, кого люблю и оберегаю превыше всех сокровищ, и если бы существовала надежда, что Берен вернется живым в Менегрот, он никогда бы не увидел свет небес, хотя я и дал клятву!
Лютиен не сказала ни слова и с тех пор больше не пела в Дориате.
В песне о Лейтиан говорится, что Берен без помех покинул Дориат и пришел в область Сумеречных озер и топей Сереха. Он взобрался на холмы над водопадами Сириона, где река уходила под землю.
Оттуда Берен увидел Талат Дирнен, а вдали за нею заметил горную страну Таур-ан-Фарот и, будучи в сильной нужде, он повернул туда.
За всей той равниной Эльфы Нарготронда держали наблюдение, и каждый ее холм венчало скрытое укрепление, и по лесам и полям бродили лучники. Их стрелы били безошибочно и смертельно. Поэтому, прежде чем Берен успел далеко уйти, они уже знали о нем, и смерть его была близка. Но зная о грозившей ему опасности, Берен все время держал высоко в руке кольцо Фелагунда. Он чувствовал, что за ним наблюдают, и часто восклицал:
- Я - сын Барахира, Берен, друг Фелагунда! Отведите меня к королю!
Поэтому охранники не убили Берена, но приказали остановиться. Однако, увидев кольцо, они склонились перед Береном. Они повели его к темным вратам скрытого дворца.
Так Берен предстал перед королем Финродом Фелагундом, и Фелагунд узнал его, и ему не понадобилось кольцо, чтобы вспомнить о роде Беора и Барахира. Берен рассказал о смерти Барахира и обо всем, что случилось с ним в Дориате, а Фелагунд слушал и знал, что клятва, которую дал отец Лютиен, будет причиной его смерти.
- Совершенно ясно, что Тингол желает его смерти, но мне кажется, сама судьба руководила его намерениями, и клятва Феанора снова приносит свои плоды. Потому что Сильмарили закляты обетом ненависти. Сыновья Феанора скорее обратят в руины все королевство Эльфов, чем допустят, чтобы кто-либо другой обладал Сильмарилями, потому что к этому обязывает их клятва. Сейчас Колегорм и Куруфин живут в моем дворце, и хотя я сын Финрода, король, они обладают большим могуществом в королевстве и повелевают своим народом. Они выказывают любовь ко мне, но боюсь, что к тебе они не будут чувствовать любви, если рассказать им о твоей цели. Все же моя клятва остается в силе, и мы оба попали в одну сеть.
Затем король Фелагунд обратился к своему народу, рассказав о подвигах Барахира и о своем обете, и объявил, что его долг - не оставить сына Барахира в его нужде, а ему нужна помощь его вождей.
Тогда из толпы вышел Колегорм и, выхватив свой меч, вскричал:
- Кто бы ни был тот, друг или враг, - ни закон, ни могущество Валар, никакая сила волшебства не защитит его от преследования сыновей Феанора, если он добудет Сильмариль и завладеет им. Потому что мы одни можем претендовать на это!
Следом за Колегормом выступил Куруфин. Он убедительно вызвал воображение войны и разрушения Нарготронда и столь великий страх посеял в сердцах Эльфов, что никогда впоследствии, вплоть до времени Турина, ни один Эльф этого королевства не вступал в открытую битву. Они скрытно из засады, с помощью волшебства и отравленных стрел преследовали всех чужестранцев, пренебрегая узами родства, и страна их омрачилась.
И они решили роптать, говоря, что сын Финарфина не Валар, чтобы командовать ими, и отвернулись от него. Но проклятие Мандоса тяжким грузом лежало на братьях, и черные мысли возникали в их сердцах. Они задумали отправить Фелагунда одного на смерть и захватить трон Нарготронда, потому что братья происходили из старшей линии князей Нольдора.
И Фелагунд, видя, что он покинут всеми, снял серебрянную корону Нарготронда и бросил ее к своим ногам, сказав:
- Ваши клятвы в верности мне оказались пустым звуком, но свой обет я должен сдержать.
Рядом с ним стояли десять Эльфов, и главный из них по имени Эдрахиль, наклонившись, поднял корону и предложил доверить ее до возвращения Фелагунда правителю.
- Потому что ты остаешься моим королем и их тоже, - сказал он. - Где бы ты ни находился!
Тогда Фелагунд отдал корону Нарготронда Ородрету, своему брату, чтобы тот правил вместо него, а Колегорм с Куруфином ничего не сказали, но улыбнулись и вышли из зала.
Осенним вечером Фелагунд и Берен покинули Нарготронд с десятью спутниками, направившись вдоль Нарога к водопаду Иврина. В тени Гор Мрака они наткнулись на отряд Орков и ночью всех их перебили, захватив оружие.
Искусством Фелагунда он и его спутники стали похожи на Орков, и, преобразившись, они отважились проникнуть в проход между Эред Витрином и предгорьями Таур-ну-Фуина. Но Саурон в свой башне был извещен об их появлении, и у него возникло подозрение, что они прошли поспешно. Поэтому Саурон велел остановить их и привести к нему.
Так произошло ставшее известным столкновение Саурона с Фелагундом. Фелагунд боролся с Сауроном силами песни, и могущество короля было велико, но Саурон обладал громадной властью, как об этом говорится в песне о Лейтиан.
Волшебную песню запел Саурон -
О тайнах раскрытых, о сорванных масках,
О тщетном коварстве и быстрых развязках,
О разоблаченьях пел он.
Но песню его Фелагунд победил,
Запев об упрямстве, о вере и воле,
О сопротивленье и сыгранной роли,
О схватке враждующих сил,
О твердости, стойкости в трудном бою,
О тяге к свободе, о хитростях новых,
О тюрьмах раскрытых, разбитых оковах,
Так строил он песню свою.
Все длилось сраженье магических слов,
Которое вел возле черного трона
Король Фелагунд с волшебством Саурона, -
Сраженье могучих умов.
Все чистое было в глазах короля:
И птиц Нарготронда веселое пенье,
И трав на лугах ароматных цветенье,
И море, и свет, и земля.
Был страшен ответ Саурона и скор,
И вновь в Альквалонде мечи засверкали,
В Лосгаре опять корабли запылали,
И мрак затопил Валинор.
И слышались в песне, что пел Саурон,
Свист ветра и северных льдов содроганье,
И стоны рабов, и волков завыванье,
И хриплые крики ворон.
Так песнь чародея гремела, и вот
Упал перед ним побежденный Финрод!
И тогда Саурон уничтожил их фальшивую внешность, и они оказались перед ним испуганные, и хотя стало ясно, к какой расе они принадлежат, Саурон не мог узнать их имена и цели.
Он бросил их в глубокую яму. Время от времени узники видели два глаза во мраке, и волк-оборотень пожирал одного из товарищей. Но никто не предал своего повелителя.
В тот миг, когда Саурон бросил Берена в яму, сердце Лютиен внезапно сковал ужас, и придя к Мелиан за советом, она узнала, что Берен находится в подземелье без надежды на спасение. Тогда Лютиен, понимая, что не от кого ждать помощи, решила бежать из Дориата, чтобы отправиться к Берену. Но она доверилась Даэрону, а он выдал ее намерения королю. Тингол исполнился страха и удивления, но должен был удержать ее. Он приказал построить дом, из которого она не могла бы убежать. Далеко наверху между стволами Хирилона был построен деревянный дом, в нем поселили Лютиен и поставили стражу, а лестницу убрали и пользовались ею, когда приносили Лютиен что-нибудь, в чем она нуждалась.
В песне о Лейтиан поется, как Лютиен бежала из дома на Хирилоне. Для этого она воспользовалась своими знаниями волшебных чар и тем, что у нее были очень длинные волосы. Из них она соткала плащ, под которым скрывалась ее красота. А в волосах были скрыты чары сна. Из оставшихся прядей она сплела веревку и опустила ее из окна. Когда конец веревки закачался над стражниками, они погрузились в глубокий сон. Тогда Лютиен спустилась из тюрьмы и скрылась из Дориата.
Случилось так, что Колегорм и Куруфин отправились на охоту на Охраняемой равнине, причиной чему был Саурон, пославший в земли Эльфов множество волков. Поэтому братья взяли своих собак и поехали, рассчитывая до возвращения узнать новости о короле Фелагунде.
Вожака стаи волкодавов, следовавшего за Колегормом, звали Хуан. Он не был рожден в Среднеземелье, но явился из Благословенного Королевства, потому что много лет назад Ороме отдал его в Валиноре Колегорму, и Хуан сопровождал своего хозяина еще до прихода зла. Он ушел вместе с Колегормом в изгнание и остался верен ему, связав свою судьбу с судьбой Нольдора. Ему было предопределено умереть не раньше, чем он померится силами с самым могучим из волков.
Именно Хуан обнаружил Лютиен. Колегорм и Куруфин остановились тогда немного отдохнуть вблизи границы Дориата, не опасаясь, потому что никто не мог укрыться от взгляда и чутья Хуана.
Хуан привел Лютиен к Колегорму, и та, узнав, что перед ней князь Нольдора и враг Моргота, обрадовалась и сбросила маску. Так велика была ее красота, что Колегорм сразу влюбился в нее. Он восторженно заговорил с ней и обещал, что она найдет помощь в своей нужде, если отправится с ним в Нарготронд. Но Колегорм ничем не выдал, что уже знал о Берене и его поисках, о которых она рассказала, ни того, что эта история близко его касалась.
Забыв об охоте, они вернулись в Нарготронд и поступили с Лютиен предательски: ее стерегли, не разрешая выходить за ворота. Поверив, что Берен и Фелагунд остались пленниками без надежды на помощь, они рассчитывали на гибель короля и рассчитывали удержать Лютиен, и вынудить Тингола отдать ее руку Колегорму. Они увеличили бы свои силы и стали бы самыми могущественными из князей Нольдора. И они не собирались добиваться Сильмарилей хитростью или войной - а тем более позволить другим сделать это - пока в их руках не окажется все могущество королевства Эльфов.
У Ородрета не было возможности противостоять им, потому что братья поколебали сердца народов Нарготронда, и Колегорм послал вестников к Тинголу, чтобы оповестить его о своем сватовстве.
Но пес Хуан обладал благородным сердцем, он полюбил Лютиен, и его опечалило ее настроение. Поэтому он часто приходил туда, куда ее поместили, и лежал у дверей Лютиен, потому что Хуан чувствовал: зло пришло в Нарготронд. Хуан понимал все, что она говорила, ему была известна речь всех существ. И Хуан придумал, как помочь Лютиен.
Придя как-то раз ночью, он принес ей плащ и, впервые заговорив, дал ей совет. Потом он увел ее тайными путями из Нарготронда, и они вместе бежали на север. Он предложил Лютиен сесть на него верхом как на лошадь, и таким образом беглецы выиграли время, потому что Хуан бежал быстро и не знал усталости.
А Берен и Фелагунд лежали в подземельях Саурона, и все их товарищи погибли. Но с Фелагундом Саурон решил покончить в самую последнюю очередь, потому что он понимал, что имеет дело с Нольдорцем.
Но когда волк пришел за Береном, Фелагунд собрал все свои силы и разорвал оковы. Тогда он сказал Берену:
- Теперь я ухожу на долгий отдых в залы, за моря, за горы Амана. Может быть мы с тобой больше не встретимся, потому что судьбы наших родов различны. Прощай!
И он умер во мраке, на Тол-ин-Гауроте, чью огромную башню он сам построил.
И Берен оплакивал его.
И в это время появилась Лютиен.
Встав на мосту, она запела песню. Берен услышал ее и подумал, что это ему слышится, потому что над ним запели соловьи и засияли звезды. Он запел в ответ песню вызова, а потом силы покинули Берена, и он погрузился в мрак.
Но Лютиен услышала его голос и запела тогда с великой силой. Завыли волки, остров содрогнулся. Саурон стоял в высокой башне, но услышав голос Лютиен, он улыбнулся, поняв, что это дочь Мелиан. Молва о красоте Лютиен уже давно распространилась за пределы Дориата, и Саурон задумал захватить ее в плен и отдать Морготу, потому что награда за нее была бы огромна.
Он послал на мост волка, но Хуан бесшумно убил его. Саурон посылал других, и Хуан одного за другим хватал за горло и убивал. Тогда Саурон послал Драуглуина, ужасного зверя, обладавшего огромной силой, и битва между ним и Хуаном была долгой и свирепой, и Драуглуин бежал и умер у ног Саурона, успев сказать хозяину: "Там Хуан!"
Саурон хорошо знал о судьбе пса Валинора, и решил сам завершить ее. Он принял обличье волка-оборотня и дал себе такую силу, какой не знал мир. Он бросился на мост, и его приближение было таким ужасным, что Хуан отскочил в сторону, и Саурон прыгнул на Лютиен, и она потеряла сознание, но падая, она задела складками своего плаща его глаза, и Саурон остановился - сонливость охватила его. И тогда Хуан прыгнул, и началась битва Хуана с волком-Сауроном.
Эхо в холмах повторяло завывания и лай, и часовые на Эред Витрине слышали эти звуки и недоумевали.
Хуан схватил своего врага за горло и швырнул его на землю. Тогда Саурон изменил обличье, превратившись в змею, а потом принял свой обычный вид, но не мог освободиться от хватки Хуана. Лютиен подбежала к нему и пригрозила лишить его одеяния и плоти, а дрожащий дух отослать к Морготу. "И там твое обнаженное "Я" вечно будет мучиться от его презрения, - если ты не уступишь мне власть над твоей башней".
Тогда Саурон признал себя побежденным, и Лютиен стала хозяйкой всего острова, и Хуан отпустил Саурона. Тот принял облик летучей мыши и улетел, явившись в Таур-ну-Фуин, поселился там, наполнив его ужасом.
А Лютиен встала на мосту и объявила о своей власти. Множество рабов и пленников в изумлении и растерянности вышло на улицу.
Но Берен не вышел. Поэтому Хуан и Лютиен стали искать его на острове и нашли его возле Фелагунда. Так велики были страдания Берена, что он продолжал лежать не слыша ее шагов. Тогда, решив, что Берен уже мертв, Лютиен обняла его руками и погрузилась в забытье, но Берен, вернувшись к свету из глубин отчаяния, поднял ее, и они снова взглянули друг другу в глаза, и день засиял над ними.
Они похоронили тело Фелагунда на вершине холма, на его собственном острове, и место это снова очистилось.
Теперь Берен и Лютиен Тинувиэль снова были свободны и отправились через леса, и радость вернулась к ним. Хуан же, сохраняя верность, вернулся к Колегорму, своему хозяину, но их взаимная любовь уменьшилась.
А в Нарготронде начались волнения, туда вернулись Эльфы, бывшие пленниками на острове Саурона, и поднялся такой крик, что Колегорм не мог сказать ни слова. Они горестно оплакивали гибель Фелагунда, говоря, что девушка отважилась на то, чего не решились сделать сыновья Феанора. Многие чувствовали, что Колегормом и Куруфином руководило предательство, а не страх. И сердца народов Нарготронда освободились от влияния братьев и повернулись к дому Финарфина. И Эльфы подчинились Ородрету.
Но он не позволил убить братьев, как предлагали некоторые, однако, ни хлеба, ни крова не должны были найти Колегорм с Куруфином в этом королевстве, и Ородрет поклялся, что с этих пор будет мало любви между Нарготрондом и сыновьями Феанора.
- Пусть будет так! - сказал Колегорм, и глаза его ужасно засверкали, но Куруфин улыбнулся. Затем они сели на коней и ускакали.
В тот час Келебримбор, сын Куруфина, отрекся от деяний своего отца и остался в Нарготронде, но Хуан следовал за своим хозяином Колегормом.
Они уехали на север, разыскивая кратчайшую дорогу в Химринг, где жил Маэдрос, их брат.
А Берен и Лютиен пришли в лес Бретиль к границам Дориата. Теперь Берен подумал о своем обете и вопреки желанию сердца решил, что, когда Лютиен снова окажется в безопасности в ее стране, он сделает еще одну попытку, но она не хотела разлуки и сказала:
- У тебя есть два пути, Берен: отказаться от поисков и своей клятвы и вести на Земле жизнь скитальца или же сдержать свое слово и бросить вызов власти тьмы на ее троне. Но я пойду с тобой по любой дороге, и судьбы наши будут одинаковы!
Пока они вели беседу об этом, Колегорм с Куруфином продолжали свой путь через леса: братья заметили их и узнали.
Колегорм повернул коня и направил на Берена, рассчитывая сбить его с ног, а Куруфин, наклонившись, схватил Лютиен и поднял на седло, потому что он был сильным, но Берен, отскочив от Колегорма, прыгнул прямо на мчавшегося следом коня Куруфина, и прыжок Берена стал известен среди людей и Эльфов!
Он схватил Куруфина сзади за горло и рванул его на себя, и оба свалились на землю. Лошадь заржала и упала, но Лютиен отбросило в сторону, и она осталась лежать на траве.
Тогда Берен стал душить Куруфина, но смерть грозила ему, ибо Колегорм поскакал на него с поднятым копьем. И в этот момент Хуан отказался от службы Колегорму и прыгнул на него. Конь же отпрянул и не смог приблизиться к Берену. Колегорм проклял пса и коня, но Хуан не двинулся с места.
Тогда Лютиен, поднявшись, запретила убивать Куруфина, но Берен снял с него доспехи, забрал его оружие, затем, подняв его, отбросил от себя и приказал ему убираться.
- Твоего коня, - сказал он, - я беру для услуг Лютиен, и он может считать, что ему повезло, раз он освободился от такого хозяина.
Тогда Куруфин проклял Берена.
- Иди туда, - сказал он, - где тебя ждет быстрая и жестокая смерть!
Колегорм посадил его сзади себя на своего коня, и братья сделали вид, будто собираются уехать, а Берен повернулся к ним спиной, не обращая на них внимания.
Но Куруфин, исполненный стыда и злобы, взял лук Колегорма и на скаку выстрелил назад: стрела была нацелена в Лютиен. Хуан в прыжке схватил стрелу зубами, но Куруфин выстрелил снова, Берен загородил Лютиен, и стрела ударила ему в грудь.
Рассказывают, что Хуан бросился в погоню за сыновьями Феанора, и те умчались в страхе, а он, вернувшись, принес Лютиен из леса некую траву. С его помощью она остановила кровь из раны Берена и своим искусством и любовью исцелила его, и они вернулись в Дориат. Там Берен, разрываясь между своей клятвой и любовью к Лютиен, зная, что теперь она в безопасности, как-то утром встал до восхода солнца и вверил ее заботам Хуана. А потом, испытывая сильные страдания, покинул Лютиен, пока она спала на траве.
Он снова погнал коня на север, к проходу Сирион, и добравшись до Таур-ну-Фуин, взглянул через пустошь Анфауглита и увидал вдали вершины Тангородрима.
Там Берен отпустил коня Куруфина и велел ему забыть о страхе и бегать свободно по зеленым травам на землях Сириона. А потом, оставшись один на пороге последней опасности, Берен сложил песнь Расставания - в честь Лютиен и света небес, потому что он считал, что должен теперь проститься с любовью и светом.
Вот часть этой песни:
Прощай, о, милая земля, идет к концу мой путь.
Прощай, прощай и навсегда благословенна будь!
Ты претерпела много бед, ты испытала тлен,
Но и прекрасной, и родной была ты, Лютиен.
Здесь солнца яркие лучи и мягкий лунный свет
На чистом девичьем лице сияли много лет.
И если даже рухнет мир и в небо пыль взлетит,
И бездна древняя навек руины поглотит -
Существовала ты не зря, прекрасная земля!
Твои рассветы и моря, и горы, и поля -
Весь мир был создан хорошо, и все имело цель,
Раз в этом мире ты жила, моя Тинувиэль!
Берен пел громко, не заботясь о том, услышит ли его ктонибудь, потому отчаяние овладело им, и он уже не надеялся спастись.
Но Лютиен услышала его песню и запела в ответ, неожиданно появившись из леса.
Дело в том, что Хуан, согласившись снова взять ее всадницей, быстро домчал Лютиен, едва лишь напав на след Берена.
Хуан долго размышлял, каким образом уменьшить опасность, грозившую этим двоим, кого он любил. И по пути он свернул к острову Саурона и взял оттуда страшную волчью шкуру Драуглуина и кожу летучей мыши Туригветиль. Она была вестником Саурона, летала в образе вампира в Ангбанд, и ее огромные крылья на каждом суставе имели колючки с железным острием.
Облачившись в эти одежды, Хуан и Лютиен поспешили через Таур-ну-Фуин, и все живое бежало перед ними.
Берен, видя их приближение, был ошеломлен, потому что он слышал песню Тинувиэль, но сейчас счел этот голос лишь средством, чтобы околдовать его. Однако они остановились, сбросили свою маскировку, и Лютиен подбежала к нему.
Так Берен и Лютиен встретились вновь, некоторое время он радовался, но вскоре попытался снова отговорить Лютиен от решения сопровождать его.
- Сейчас я троекратно проклинаю свой обет Тинголу, - сказал он, - и лучше бы он убил меня в Менегроте, раз мне приходится вести тебя в мрак Моргота.
И тогда Хуан заговорил во второй раз и сказал Берену:
- Ты больше не можешь уберечь Лютиен от мрака смерти, потому что к нему ведет ее любовь. В твоих силах уйти от судьбы и до конца твоих дней бродить с Лютиен изгнанником в тщетных поисках мира. Но если ты не откажешься от своей судьбы, тогда либо Лютиен, покинутая тобой, погибнет одна, либо должна будет разделить твою участь. Другого совета я дать не могу и не могу идти дальше вашим путем. Но сердце подсказывает мне, что я увижу еще то, что вы найдете у Врат. Все остальное скрыто от меня, но может быть, наши три тропы приведут нас в Дориат, и мы еще встретимся до того, как настанет конец.
Тогда Берен понял, что Лютиен не может избежать судьбы, и больше не пробовал отговаривать ее. По совету Хуана он с помощью искусства Лютиен облачился в шкуру Драуглуина, а Лютиен надела крылатую кожу Туригветиль. Берен стал с виду совсем подобен волку-оборотню, только глаза его горели мрачным огнем, и ужас охватил Берена, когда он увидел страшное существо рядом с собой в образе летучей мыши. И тогда, взвыв на луну, он бросился с холма, а летучая мышь летела над ним.
Они встретились со многими опасностями, и пыль покрывала их, когда они достигли мрачной долины, лежавшей перед вратами Ангбанда. И вот перед пришельцами появились неприступные Врата, река у подножья, а над аркой возвышался на тысячефутовую высоту обрыв.
Они остановились в нерешительности, и так как у ворот оказался страж, о котором никто не подозревал, потому что до Моргота дошел слух о намерении Берена, к тому же внизу раздавался лай Хуана, пса, созданного для войны, которого много лет назад Валар спустили со створки. И тогда Моргот выбрал из потомства щенков Драуглуина одного и сам кормил его живой плотью, и вложил в него свою силу. Волк рос так быстро, что вскоре перестал помещаться в логове и лежал огромный, всегда голодный, у ног Моргота. Огонь и муки ада были вложены в него. Кархорот, Красная Пасть - так именовался он в повествованиях, и еще Анфауглир, Жаждущая Глотка. И Моргот повелел ему лежать без сна перед дверями Ангбанда, чтобы Хуан не вошел туда.
Кархорот увидел пришельцев и сомнения охватили его, потому что в Ангбанд давно уже пришла весть о смерти Драуглуина. Поэтому, когда они приблизились, волк преградил им путь и приказал остановиться, и угрожающе двинулся к ним, чувствуя какой-то странный, исходящий от них запах. Но внезапная сила, происходящая от древней божественной расы, пробудилась в Лютиен, и она, сбросив свое отвратительное одеяние, встала перед Кархоротом - сверкающая и грозная. Подняв руку, она приказала ему уснуть, сказав:
- О, дух, несчастьем рожденный, погрузись в забвение и забудь о своем ужасном предназначении.
И Кархорот свалился, как будто сраженный молнией.
Так Берен и Лютиен прошли в ворота и, спустившись со ступеней, совершили вместе величайшее деяние: они добрались до трона Моргота. Там Берен в образе волка подобрался к подножию трона, но с Лютиен волей Моргота слетел ее фальшивый облик, и Моргот пристально посмотрел на нее. Его взгляд не испугал Лютиен, и она назвала свое имя и сказала, что готова петь для него, стать его менестрелем. Тогда в мыслях Моргота загорелось злое вожделение и родился замысел, самый черный из всех, что появлялись у него со времени бегства из Валинора.
Так Моргот был предан собственной злобой, ибо он наблюдал за Лютиен, на какое-то время оставив ее свободной. Тогда Лютиен ускользнула от его взгляда, и из мрака раздалась ее песня такой необычайной красоты, что Моргот не мог не слушать ее. И слепота поразила его, когда взгляд его искал Лютиен там и здесь.
Все его прислужники уснули, светильники померкли, но в короне Моргота внезапно белым пламенем засверкали Сильмарили, и вот голова его поникла под тяжестью этой короны, даже воля Моргота не могла сопротивляться.
И Лютиен, надев свою крылатую одежду, взмыла в воздух, и голос ее лился сверху. Она набросила на глаза Моргота свой плащ, и Моргот погрузился в сон. Неожиданно Моргот с грохотм упал со своего трона и распростерся на полу зала. Корона скатилась с его головы.
Берен лежал на земле подобно мертвому зверю, но вскочил, лишь только Лютиен дотронулась до него, и сбросил волчью шкуру. Затем он выхватил нож Ангрист и вырезал один Сильмариль из железной оправы, удерживающей его.
Лишь только Берен взял камень в руку сияние пробилось сквозь его живую плоть, и рука Берена стала подобна сверкающему светильнику, но камень начал жечь его.
Берен подумал, что смог бы превысить обет и унести все три камня Феанора, но у тех Сильмарилей была иная судьба. Ангрист сломался, и осколок стали, отлетев, ударил Моргота в щеку. Тот застонал и пошевелился, и все войско зашевелилось во сне.
Тогда ужас охватил Берена и Лютиен, и они бежали, забыв о маскировке, желая только еще раз увидеть свет. Они не встретили препятствий, погони за ними не было, но выйти из ворот не удалось, потому что Кархорот очнулся ото сна и стоял в ярости на пороге Ангбанда. Прежде чем они заметили его присутствие, он почувствовал их и прыгнул на беглецов.
Лютиен была измучена и не имела ни времени, ни сил, чтобы справиться с волком, но Берен встал перед ней и поднял вверх правую руку с Сильмарилем. Кархорот остановился, и на миг его охватил страх.
- Убирайся, беги отсюда, - крикнул Берен, - потому что этот огонь поглотит тебя и прочих зверей! - и ткнул Сильмариль в глаза волку.
Однако, Кархорот посмотрел на этот камень и не испугался, но дух его вспыхнул страшным пламенем, и, раскрыв пасть, он неожиданно вцепился в руку Берена и откусил у него запястье. И тут же все его нутро стал сжигать огонь - это Сильмариль опалил его плоть, и он обратился в бегство. И он вырвался с севера, неся миру разрушение. Из всех бедствий, постигших Белерианд до гибели Ангбанда, безумие Кархорота было самым ужасным, потому что волк нес в себе могущество Сильмариля.
А Берен в это время лежал без сознания возле зловещих ворот, и смерть его приближалась, потому что клыки волка были ядовиты. Лютиен губами отсосала яд и использовала всю свою угасшую силу, чтобы остановить кровь из раны. Но вот послышался шум нарастающего гнева: войска Моргота проснулись.
Так поиски Сильмариля, казалось, окончились крушением надежд и отчаянием. В этот момент на склонах долин появились три могучих орла, мчавшихся на северу быстрее ветра. Высоко над королевством парили Торондор и его вассалы и, увидев безумие волка и падение Берена, быстро опустились к земле, подняли Лютиен и Берена и унесли их в облака.
Торондор летел высоко над землей, и они быстро миновали Дор-ну-Фауглит и Таур-ну-Фуин и оказались над скрытой долиной Тумладена. С высоты Лютиен увидела сияние прекрасного Гондолина внизу, где жил Тургон. Она плакала, думая, что Берен умрет. Он не говорил ни слова, не открывал глаз и потому ничего не знал об их полете. Орлы опустили их на границах Дориата - в той самой долине, откуда Берен ушел в отчаянии, оставив Лютиен спящей.
Там орлы положили ее рядом с Береном и вернулись в свои гнезда, а к ним пришел Хуан, и вместе они выходили Берена, как прежде Лютиен излечила его от ран, нанесенных Куруфином, но теперешняя рана была смертельной.
Долго лежал Берен, испытывая муки, и душа его скиталась у темных границ смерти. А потом неожиданно, когда Лютиен утратила надежду, он очнулся и взглянул вверх, увидев небо. И он услышал, как в шорохе листьев мягко и негромко поет рядом с ним Лютиен. И снова была весна!
С тех пор Берен получил прозвище Эрхамион, Однорукий, и следы страданий остались на его лице. Любовь Лютиен вернула его к жизни: Берен окреп, и они снова бродили в лесах и не спешили покинуть эти места, ибо они казались им прекрасными.
Лютиен хотела остаться в лесных дебрях, забыв свой дом и народ, и какое-то время Берен был доволен этим, но он не мог надолго забыть свою клятву вернуться в Менегрот, не мог всю жизнь скрывать Лютиен от Тингола. Берен считал, что не годится прекрасной дочери короля, Лютиен, навсегда оставаться в лесах, не имея дома, почестей и прекрасных вещей. Ему удалось убедить ее, и он повел ее в Дориат. Так им было суждено.
Когда исчезла Лютиен, для Дориата настали недобрые дни, и народ погрузился в печаль. И тогда менестрель Даэрон покинул страну, и никто больше его не видел. Это он до прихода Берена сочинял и пел песни для Лютиен, и любил ее, вкладывая все помыслы о ней в свою музыку. В поисках Лютиен он, перейдя через горы, попал на восток Среднеземелья и сложил у темных вод плач о Лютиен, дочери Тингола, самой прекрасной из всех живых существ.
В то время Тингол обратился к Мелиан, но она не дала совета, сказав, что судьба, которую он замыслил сам, должна исполниться, а ему остается только ждать. Но Тингол узнал, что Лютиен оказалась далеко от Дориата, потому что от Колегорма тайно прибыли посланцы, рассказав, что Фелагунд мертв и Берен тоже, а Лютиен находится в Нарготронде, и что Колегорм хотел бы жениться на ней.
Тогда Тингол разгневался и разослал всех своих шпионов, намереваясь начать войну с Нарготрондом. И так он узнал, что Лютиен снова бежала и что Колегорм с Куруфином изгнаны из Нарготронда. И Тингол заколебался, потому что у него не было таких сил, чтобы напасть на семерых сыновей Феанора, но он направил вестников в Химринг с просьбой помочь в поисках Лютиен, так как Колегорм не отослал ее в дом отца и не обеспечил ее безопасность.
Но на севере его королевства вестники встретились с непредвиденной опасностью: с нападением Кархорота. Охваченный безумием, тот явился с севера, устремился вниз от истоков Эсгалдуина, подобный всепожирающему огню. Ничто не препятствовало ему, и даже сила Мелиан не остановила его, потому что его гнали судьба и муки, причиной которых был Сильмариль внутри его. Так Кархорот ворвался в леса Дориата, и все в страхе бежало перед ним. Один военачальник Маблунг спасся и принес страшную весть Тинголу.
И как раз в тот мрачный час вернулись Берен и Лютиен, и весть об их появлении бежала перед ними и ворвалась в темные дома, где в печали сидели их обитатели. Путники прибыли к воротам Менегрота, и толпы следовали за ними. Тогда Берен подвел Лютиен к трону Тингола, и тот в изумлении смотрел на Берена, которого считал мертвым, но Тингол не любил его изза несчастий, которые Берен навлек на Дориат.
И Берен преклонил перед ним колени и сказал:
- Я вернулся, как я обещал. Я пришел, чтобы потребовать принадлежащее мне!
Но Тингол спросил:
- Чем завершились твои поиски и как с твоим обетом?
И Берен ответил:
- Я исполнил его! Сейчас Сильмариль в моей руке!
Тогда Тингол сказал:
- Покажи мне его!
Берен протянул свою левую руку и медленно разжал пальцы, но рука была пуста. И он поднял правую руку, и с того часа стал называть себя Комлостом, Пусторуким.
Тогда Тингол смягчился, и Берен сел подле его трона по левую руку, а Лютиен по правую. Они рассказали историю своих поисков, и все с изумлением слушали их.
И Тинголу показалось, что этот человек не похож на остальных смертных людей и является одним из великих Арда, и что любовь к нему Лютиен - нечто новое и необычное.
И он понял, что нет такой силы в мире, которая могла бы противостоять их судьбе.
Поэтому Тингол уступил, и Берен получил руку Лютиен перед троном ее отца.
Но радость Дориата при возвращени прекрасной Лютиен была омрачена, потому что, узнав о причине безумия Кархорота, народ испугался еще больше, полагая, что из-за священного камня сила волка стала еще ужасней, и едва ли кто-нибудь справится с ним. А Берен, услышав о нападении волка, понял, что поиски еще не закончены.
Поэтому они приготовились к охоте на волка - самой опасной из всех. На эту охоту отправились Хуан, Маблунг, Белег Тугой Лук, Берен Эрхамион и Тингол, король Дориата.
Они выехали утром и переправились через реку Эсгалдуин, но Лютиен осталась у ворот Менегрота. Тьма сгустилась вокруг нее, и ей показалось, что солнце стало меньше и почернело.
Охотники повернули на восток, потом на север и обнаружили Кархорота в мрачной долине, откуда Эсгалдуин срывался вниз водопадом. Там Кархорот пытался утолить сжигавшую его жажду, и охотники узнали, где он находится.
Волк, заметив их приближение, не бросился тут же в атаку, и пока преследователи подъехали к нему, он отполз в сторону, в заросли, и затаился там. Но они поставили охрану вокруг всего этого места и стали ждать, а тени в лесу все удлинялись.
Берен стоял рядом с Тинголом, и вдруг он заметил, что Хуан покинул их. Потом в чаще раздался оглушительный лай, так как Хуан бросился в заросли, чтобы выгнать волка оттуда, но Кархорот избежал встречи с ним и, вырвавшись из чащи, неожиданно прыгнул на Тингола. Берен быстро встал перед королем, выставив копье, но Кархорот отбросил оружие и поразил Берена, ударив его в грудь. В тот же момент Хуан прыгнул из зарослей на спину волка, и они покатились по земле в жестокой схватке.
Никогда не бывало битвы между волком и собакой подобной этой битве, потому что в лае Хуана слышались звуки труб Ороме и гнев Валар, а в завываниях Кархорота была ненависть и злоба Моргота. От этого шума трескались скалы и падали в воды Эсгалдуина. Пес и волк сражались насмерть, но Тингол не обращал на них внимания: он опустился на колени возле Берена, видя что тот серьезно ранен.
И Хуан убил Кархорота, но он был смертельно ранен, и яд Моргота проник в его пасть. Хуан выбрался из чащи, упал рядом с Береном и заговорил в третий раз, успев перед смертью попрощаться с ним. Берен не мог ответить, но положил свою руку на голову пса, и так они расстались с ним.
Маблунг и Белег поспешили на помощь к королю, но увидев, что произошло, бросили свои копья и заплакали. Затем, Маблунг вынул нож и вспорол брюхо волка, и оказалось, что внутри оно почто все сожжено, как будто огнем, рука же Берена, сжимавшая камень, осталась нетленной. Но когда Маблунг коснулся ее, рука рассыпалась, открыв Сильмариль, который осветил лес. Тогда Маблунг быстро схватил камень и вложил его в руку Берена, и от прикосновения Сильмариля Берен очнулся и встал. Он высоко поднял камень, а потом протянул Тинголу:
- Вот теперь поиск завершен, - сказал Берен, - как и моя судьба.
И более он уже не говорил.
Они унесли Берена Комлоста на носилках из ветвей, положив рядом Хуана, и ночь настала прежде, чем они вернулись в Менегрот. Лютиен встретила их медленное шествие, и некоторые несли рядом с носилками факелы. Она обняла Берена, поцеловала его и велела ждать ее за западным морем. И прежде, чем душа его рассталась с телом, он взглянул на Лютиен, но для нее угас свет звезд, и тьма сгустилась вокруг нее.
Так кончились поиски Сильмариля, но песнь о Лютиен, об освобождении из оков еще не кончилась.
Потому что дух Берена по просьбе Лютиен задержался в залах Мандоса, не желая покидать мир, пока Лютиен не придет сказать ему свое последнее прости на тусклых берегах Внешнего Моря, куда уходят умершие люди, чтобы никогда не вернуться.
А Лютиен потеряла сознание, и дух ее покинул тело, и оно было похоже на внезапно сорванный цветок. И тогда для Тингола наступила зима его жизни.
А Лютиен ушла в залы Мандоса, в место, назначенное для Эльдалие за поселениями Запада, на границах Мира. Там сидят те, кому пришел срок ждать, погруженные во мрак своих мыслей, но красота Лютиен превосходила их красоту, и она упала на колени перед Мандосом и запела для него.
Слушая ее, Валар опечалились, потому что Лютиен сплела в ней две песни: печали и горя. И когда она стояла на коленях перед Мандосом, слезы ее падали к его ногам, и в нем появилось сочувствие, поэтому он вызвал к себе Берена, и они встретились за Западным морем. Мандос отправился к Манве, и Манве искал в своих сокровенных мыслях, где появилась воля Илюватара.
И тогда он предоставил Лютиен право выбора, она могла избежать залов Мандоса и уйти в Валинор, чтобы жить там среди Валар до конца мира, забыв о печали своей жизни. Берен туда попасть не мог, потому что Валар не было дозволено отвратить от него смерть, являющуюся даром Илюватара людям.
А другой выбор у Лютиен был таков: она могла вернуться в Среднеземелье, взяв с собой Берена, и вновь поселиться там, но не быть спокойной за свою жизнь и радость. И Лютиен избрала эту судьбу, покинув Благословенное Королевство и отказавшись от всех притязаний на родство с теми, кто жил так. Таким образом, какое бы горе ни ожидало Берена и Лютиен впереди, они могли избрать общую судьбу и уйти вместе за границы мира. Вот как получилось, что, единственная из всех Эльдалие, Лютиен умерла и в давно минувшее время покинула мир. Однако, ее выбор соединил два рода, и она стала проматерью многих, в ком Эльдарцы и сейчас ее видят, - хотя весь мир изменился - подобие Лютиен Прекрасной, какую они утратили.
Но Лютиен исчезла, и Берен потерял дар речи, как околдованный, и долго блуждал в лесах, как зверь, разыскивая ее. В сердце своем он дал ей имя Тинувиэль, Соловей, и еще Дочь Сумерек, потому что он не знал другого ее имени.
Когда-то в предрассветный час в канун весны Лютиен танцевала на зеленом холме и внезапно начала петь. И песня Лютиен разрушила оковы зимы, воды заговорили, цветы пробивались сквозь холодную землю там, где ступали ее ноги.
И тогда чары молчания оставили Берена, и он воззвал к ней, крикнув:
- Тинувиэль!
И эхо в лесах повторило это имя, а Лютиен остановилась в удивлении и не убежала на этот раз, и Берен подошел к ней, но когда она взглянула на него, судьба настигла ее, и Лютиен полюбила Берена, но все же ускользнула из его рук и исчезла в свете дня. И Берен упал на землю и погрузился в сон, как в темную бездну.
Очнулся он, холодный, как лед, и, скитаясь бесцельно, шел ощупью, как будто ослепленный, пытаясь схватить исчезающий свет.
Так начал Берен расплачиваться мучениями за уготованную ему судьбу, и Лютиен тоже попала ей в сети и, рожденная бессмертной, разделила с Береном его участь смертного. Свободная, она обрела его цели, и страдания ее превзошли все, что знал кто-либо из Эльдалие.
Но хотя Берен и потерял надежду, Лютиен вернулась к нему, где он сидел во тьме, и вложила свою руку в руку Берена. С тех пор она часто приходила к нему, и влюбленные скрытно бродили в лесах всю весну и лето, и никто из детей Илюватара не знал такой радости, хоть она была и недолгой.
Но Даэрон, менестрель, тоже любил Лютиен, и он выследил ее встречи с Береном и выдал их Тинголу. Тогда король пришел в ярость, потому что он никого так не любил, как Лютиен, поэтому он в печали обратился к Лютиен, но та ничего ему не открыла, пока Тингол не дал клятву, что не убьет Берена и не заключит в тюрьму. Но он послал слуг схватить Берена, однако Лютиен, опередив их, сама привела Берена к трону Тингола.
Тогда Тингол взглянул на него с презрением, Мелиан же молчала.
- Кто ты? - спросил король, - явившийся сюда как вор, незванный, осмелившийся приблизится к моему трону?
Но Берен, охваченный страхом, ничего не ответил, поэтому заговорила Лютиен:
- Это Берен, сын Барахира, могучий враг Моргота.
- Пусть говорит Берен! - сказал Тингол, - зачем ты здесь? По какой причине оставил страну свою, чтобы войти в эту, куда вход запрещен?
Тогда Берен посмотрел в глаза Лютиен и бросил также взгляд на лицо Мелиан, и ему почудилось, что кто-то подсказывал ему ответ. Страх покинул Берена, вернулась гордость древнего дома людей, и он заговорил:
- Моя судьба, о король, привела меня сюда через опасности, встретиться с которыми отважились бы немногие. Здесь я нашел то, что искал, и оно останется со мной навсегда, потому что цена ему выше золота, и серебра, и драгоценных камней! Ни скалы, ни сталь, ни могущество Моргота не смогут меня лишить сокровища, к которому меня влечет - твой дочери Лютиен, прекраснейшей из всех детей Мира!
Молчание заполнило зал, потому что находившиеся в нем были испуганны и поражены. Они подумали, что Берен будет убит. Но Тингол медленно заговорил:
- За эти слова ты заслуживаешь смерти, и она настигла бы тебя, не поторопись я с клятвой. Я сожалею о ней, низкорожденный смертный, научившийся в королевстве Моргота скрытно ползать, как его шпионы и рабы!
Но Берен ответил:
- Ты можешь предать меня смерти, но я не приму от тебя прозвища низкорожденного, как шпиона или раба. Кольцо Фелагунда, которое он дал Барахиру, моему отцу, свидетельствует, что мой род не заслужил такого прозвища от любого из Эльфов, будь даже он король!
Слова его звучали гордо, и все взгляды обратились на кольцо, в нем сверкнули зеленые камни, творение Нольдора в Валиноре. Это кольцо формой было подобно двум змеям с изумрудными глазами, и головы из встречались под короной из золотых цветов, которую одна поддерживала, а другая пожирала. То был знак Финарфина и его рода.
Тогда Мелиан склонилась к Тинголу и шепотом посоветовала ему умерить гнев.
- Потому что не тобой будет убит Берен. Далеко уведет его судьба, и все же она связана с твоей судьбой. Запомни это!
Но Тингол молча смотрел на Лютиен и думал: "Жалкие люди! Дети маленьких королей и вождей на час! Будут тянуть руки к таким, как ты, и все же останутся в живых!" И нарушив молчание, он сказал:
- Я вижу кольцо, сын Барахира, и понимаю, что ты горд и считаешь себя могучим. Но подвигов отца, даже если бы он оказал услугу мне, недостаточно, чтобы завоевать дочь Тингола и Мелиан! Слушай! Я тоже желаю получить сокровище, в котором мне отказывают, потому что скала, сталь и огонь Моргота хранят камень, которым я хотел бы обладать больше, чем всеми силами королевства Эльфов. Я слышал, как ты сказал, что преграды, подобные этим, не пугают тебя? Что ж, отправляйся в путь! Принеси мне в своей руке Сильмариль из короны Моргота, и тогда Лютиен, если пожелает, может отдать тебе свою руку. Тогда ты получишь мой драгоценный камень. И хотя в Сильмарилях заключена судьба Арда, все же ты сочтешь меня великодушным при этом обмене.
Так Тингол решил судьбу Дориата и попал в сети проклятия Мандоса. А те, кто слышал эти слова, поняли, что Тингол сдержал свою клятву и в то же время послал Берена на смерть, так как ни для кого не было тайной, что еще до падения осады всех сил Нольдора оказалось недостаточно, чтобы хотя бы издалека увидеть сияние Сильмарилей Феанора: ведь они были вставлены в железную корону и оберегались в Ангбанде превыше всех сокровищ.
Но Берен засмеялся:
- За малую цену, - сказал он, - продают короли Эльфов своих дочерей: за камни, за вещи, созданные искусством рук! Но если такова твоя воля, Тингол, я исполню ее. И когда мы встретимся снова, моя рука будет держать Сильмариль из железной короны, потому что не в последний раз ты видишь Берена, сына Барахира!
Затем он взглянул в глаза Мелиан, не проронившей ни слова, и попрощался с Лютиен, а потом ушел из Менегрота.
Тогда, наконец, Мелиан заговорила:
- О, король, ты измыслил хитрое решение! Но если мои глаза не утратили силу провидения, это обернется для тебя плохо, - все равно, погибнет Берен, исполняя твое поручение, или выполнит его! Потому что мы обречены - и твоя дочь, и ты! А Дориат теперь связан с судьбой более могущественного королевства!
Но Тингол ответил:
- Я не продаю тех, кого люблю и оберегаю превыше всех сокровищ, и если бы существовала надежда, что Берен вернется живым в Менегрот, он никогда бы не увидел свет небес, хотя я и дал клятву!
Лютиен не сказала ни слова и с тех пор больше не пела в Дориате.
В песне о Лейтиан говорится, что Берен без помех покинул Дориат и пришел в область Сумеречных озер и топей Сереха. Он взобрался на холмы над водопадами Сириона, где река уходила под землю.
Оттуда Берен увидел Талат Дирнен, а вдали за нею заметил горную страну Таур-ан-Фарот и, будучи в сильной нужде, он повернул туда.
За всей той равниной Эльфы Нарготронда держали наблюдение, и каждый ее холм венчало скрытое укрепление, и по лесам и полям бродили лучники. Их стрелы били безошибочно и смертельно. Поэтому, прежде чем Берен успел далеко уйти, они уже знали о нем, и смерть его была близка. Но зная о грозившей ему опасности, Берен все время держал высоко в руке кольцо Фелагунда. Он чувствовал, что за ним наблюдают, и часто восклицал:
- Я - сын Барахира, Берен, друг Фелагунда! Отведите меня к королю!
Поэтому охранники не убили Берена, но приказали остановиться. Однако, увидев кольцо, они склонились перед Береном. Они повели его к темным вратам скрытого дворца.
Так Берен предстал перед королем Финродом Фелагундом, и Фелагунд узнал его, и ему не понадобилось кольцо, чтобы вспомнить о роде Беора и Барахира. Берен рассказал о смерти Барахира и обо всем, что случилось с ним в Дориате, а Фелагунд слушал и знал, что клятва, которую дал отец Лютиен, будет причиной его смерти.
- Совершенно ясно, что Тингол желает его смерти, но мне кажется, сама судьба руководила его намерениями, и клятва Феанора снова приносит свои плоды. Потому что Сильмарили закляты обетом ненависти. Сыновья Феанора скорее обратят в руины все королевство Эльфов, чем допустят, чтобы кто-либо другой обладал Сильмарилями, потому что к этому обязывает их клятва. Сейчас Колегорм и Куруфин живут в моем дворце, и хотя я сын Финрода, король, они обладают большим могуществом в королевстве и повелевают своим народом. Они выказывают любовь ко мне, но боюсь, что к тебе они не будут чувствовать любви, если рассказать им о твоей цели. Все же моя клятва остается в силе, и мы оба попали в одну сеть.
Затем король Фелагунд обратился к своему народу, рассказав о подвигах Барахира и о своем обете, и объявил, что его долг - не оставить сына Барахира в его нужде, а ему нужна помощь его вождей.
Тогда из толпы вышел Колегорм и, выхватив свой меч, вскричал:
- Кто бы ни был тот, друг или враг, - ни закон, ни могущество Валар, никакая сила волшебства не защитит его от преследования сыновей Феанора, если он добудет Сильмариль и завладеет им. Потому что мы одни можем претендовать на это!
Следом за Колегормом выступил Куруфин. Он убедительно вызвал воображение войны и разрушения Нарготронда и столь великий страх посеял в сердцах Эльфов, что никогда впоследствии, вплоть до времени Турина, ни один Эльф этого королевства не вступал в открытую битву. Они скрытно из засады, с помощью волшебства и отравленных стрел преследовали всех чужестранцев, пренебрегая узами родства, и страна их омрачилась.
И они решили роптать, говоря, что сын Финарфина не Валар, чтобы командовать ими, и отвернулись от него. Но проклятие Мандоса тяжким грузом лежало на братьях, и черные мысли возникали в их сердцах. Они задумали отправить Фелагунда одного на смерть и захватить трон Нарготронда, потому что братья происходили из старшей линии князей Нольдора.
И Фелагунд, видя, что он покинут всеми, снял серебрянную корону Нарготронда и бросил ее к своим ногам, сказав:
- Ваши клятвы в верности мне оказались пустым звуком, но свой обет я должен сдержать.
Рядом с ним стояли десять Эльфов, и главный из них по имени Эдрахиль, наклонившись, поднял корону и предложил доверить ее до возвращения Фелагунда правителю.
- Потому что ты остаешься моим королем и их тоже, - сказал он. - Где бы ты ни находился!
Тогда Фелагунд отдал корону Нарготронда Ородрету, своему брату, чтобы тот правил вместо него, а Колегорм с Куруфином ничего не сказали, но улыбнулись и вышли из зала.
Осенним вечером Фелагунд и Берен покинули Нарготронд с десятью спутниками, направившись вдоль Нарога к водопаду Иврина. В тени Гор Мрака они наткнулись на отряд Орков и ночью всех их перебили, захватив оружие.
Искусством Фелагунда он и его спутники стали похожи на Орков, и, преобразившись, они отважились проникнуть в проход между Эред Витрином и предгорьями Таур-ну-Фуина. Но Саурон в свой башне был извещен об их появлении, и у него возникло подозрение, что они прошли поспешно. Поэтому Саурон велел остановить их и привести к нему.
Так произошло ставшее известным столкновение Саурона с Фелагундом. Фелагунд боролся с Сауроном силами песни, и могущество короля было велико, но Саурон обладал громадной властью, как об этом говорится в песне о Лейтиан.
Волшебную песню запел Саурон -
О тайнах раскрытых, о сорванных масках,
О тщетном коварстве и быстрых развязках,
О разоблаченьях пел он.
Но песню его Фелагунд победил,
Запев об упрямстве, о вере и воле,
О сопротивленье и сыгранной роли,
О схватке враждующих сил,
О твердости, стойкости в трудном бою,
О тяге к свободе, о хитростях новых,
О тюрьмах раскрытых, разбитых оковах,
Так строил он песню свою.
Все длилось сраженье магических слов,
Которое вел возле черного трона
Король Фелагунд с волшебством Саурона, -
Сраженье могучих умов.
Все чистое было в глазах короля:
И птиц Нарготронда веселое пенье,
И трав на лугах ароматных цветенье,
И море, и свет, и земля.
Был страшен ответ Саурона и скор,
И вновь в Альквалонде мечи засверкали,
В Лосгаре опять корабли запылали,
И мрак затопил Валинор.
И слышались в песне, что пел Саурон,
Свист ветра и северных льдов содроганье,
И стоны рабов, и волков завыванье,
И хриплые крики ворон.
Так песнь чародея гремела, и вот
Упал перед ним побежденный Финрод!
И тогда Саурон уничтожил их фальшивую внешность, и они оказались перед ним испуганные, и хотя стало ясно, к какой расе они принадлежат, Саурон не мог узнать их имена и цели.
Он бросил их в глубокую яму. Время от времени узники видели два глаза во мраке, и волк-оборотень пожирал одного из товарищей. Но никто не предал своего повелителя.
В тот миг, когда Саурон бросил Берена в яму, сердце Лютиен внезапно сковал ужас, и придя к Мелиан за советом, она узнала, что Берен находится в подземелье без надежды на спасение. Тогда Лютиен, понимая, что не от кого ждать помощи, решила бежать из Дориата, чтобы отправиться к Берену. Но она доверилась Даэрону, а он выдал ее намерения королю. Тингол исполнился страха и удивления, но должен был удержать ее. Он приказал построить дом, из которого она не могла бы убежать. Далеко наверху между стволами Хирилона был построен деревянный дом, в нем поселили Лютиен и поставили стражу, а лестницу убрали и пользовались ею, когда приносили Лютиен что-нибудь, в чем она нуждалась.
В песне о Лейтиан поется, как Лютиен бежала из дома на Хирилоне. Для этого она воспользовалась своими знаниями волшебных чар и тем, что у нее были очень длинные волосы. Из них она соткала плащ, под которым скрывалась ее красота. А в волосах были скрыты чары сна. Из оставшихся прядей она сплела веревку и опустила ее из окна. Когда конец веревки закачался над стражниками, они погрузились в глубокий сон. Тогда Лютиен спустилась из тюрьмы и скрылась из Дориата.
Случилось так, что Колегорм и Куруфин отправились на охоту на Охраняемой равнине, причиной чему был Саурон, пославший в земли Эльфов множество волков. Поэтому братья взяли своих собак и поехали, рассчитывая до возвращения узнать новости о короле Фелагунде.
Вожака стаи волкодавов, следовавшего за Колегормом, звали Хуан. Он не был рожден в Среднеземелье, но явился из Благословенного Королевства, потому что много лет назад Ороме отдал его в Валиноре Колегорму, и Хуан сопровождал своего хозяина еще до прихода зла. Он ушел вместе с Колегормом в изгнание и остался верен ему, связав свою судьбу с судьбой Нольдора. Ему было предопределено умереть не раньше, чем он померится силами с самым могучим из волков.
Именно Хуан обнаружил Лютиен. Колегорм и Куруфин остановились тогда немного отдохнуть вблизи границы Дориата, не опасаясь, потому что никто не мог укрыться от взгляда и чутья Хуана.
Хуан привел Лютиен к Колегорму, и та, узнав, что перед ней князь Нольдора и враг Моргота, обрадовалась и сбросила маску. Так велика была ее красота, что Колегорм сразу влюбился в нее. Он восторженно заговорил с ней и обещал, что она найдет помощь в своей нужде, если отправится с ним в Нарготронд. Но Колегорм ничем не выдал, что уже знал о Берене и его поисках, о которых она рассказала, ни того, что эта история близко его касалась.
Забыв об охоте, они вернулись в Нарготронд и поступили с Лютиен предательски: ее стерегли, не разрешая выходить за ворота. Поверив, что Берен и Фелагунд остались пленниками без надежды на помощь, они рассчитывали на гибель короля и рассчитывали удержать Лютиен, и вынудить Тингола отдать ее руку Колегорму. Они увеличили бы свои силы и стали бы самыми могущественными из князей Нольдора. И они не собирались добиваться Сильмарилей хитростью или войной - а тем более позволить другим сделать это - пока в их руках не окажется все могущество королевства Эльфов.
У Ородрета не было возможности противостоять им, потому что братья поколебали сердца народов Нарготронда, и Колегорм послал вестников к Тинголу, чтобы оповестить его о своем сватовстве.
Но пес Хуан обладал благородным сердцем, он полюбил Лютиен, и его опечалило ее настроение. Поэтому он часто приходил туда, куда ее поместили, и лежал у дверей Лютиен, потому что Хуан чувствовал: зло пришло в Нарготронд. Хуан понимал все, что она говорила, ему была известна речь всех существ. И Хуан придумал, как помочь Лютиен.
Придя как-то раз ночью, он принес ей плащ и, впервые заговорив, дал ей совет. Потом он увел ее тайными путями из Нарготронда, и они вместе бежали на север. Он предложил Лютиен сесть на него верхом как на лошадь, и таким образом беглецы выиграли время, потому что Хуан бежал быстро и не знал усталости.
А Берен и Фелагунд лежали в подземельях Саурона, и все их товарищи погибли. Но с Фелагундом Саурон решил покончить в самую последнюю очередь, потому что он понимал, что имеет дело с Нольдорцем.
Но когда волк пришел за Береном, Фелагунд собрал все свои силы и разорвал оковы. Тогда он сказал Берену:
- Теперь я ухожу на долгий отдых в залы, за моря, за горы Амана. Может быть мы с тобой больше не встретимся, потому что судьбы наших родов различны. Прощай!
И он умер во мраке, на Тол-ин-Гауроте, чью огромную башню он сам построил.
И Берен оплакивал его.
И в это время появилась Лютиен.
Встав на мосту, она запела песню. Берен услышал ее и подумал, что это ему слышится, потому что над ним запели соловьи и засияли звезды. Он запел в ответ песню вызова, а потом силы покинули Берена, и он погрузился в мрак.
Но Лютиен услышала его голос и запела тогда с великой силой. Завыли волки, остров содрогнулся. Саурон стоял в высокой башне, но услышав голос Лютиен, он улыбнулся, поняв, что это дочь Мелиан. Молва о красоте Лютиен уже давно распространилась за пределы Дориата, и Саурон задумал захватить ее в плен и отдать Морготу, потому что награда за нее была бы огромна.
Он послал на мост волка, но Хуан бесшумно убил его. Саурон посылал других, и Хуан одного за другим хватал за горло и убивал. Тогда Саурон послал Драуглуина, ужасного зверя, обладавшего огромной силой, и битва между ним и Хуаном была долгой и свирепой, и Драуглуин бежал и умер у ног Саурона, успев сказать хозяину: "Там Хуан!"
Саурон хорошо знал о судьбе пса Валинора, и решил сам завершить ее. Он принял обличье волка-оборотня и дал себе такую силу, какой не знал мир. Он бросился на мост, и его приближение было таким ужасным, что Хуан отскочил в сторону, и Саурон прыгнул на Лютиен, и она потеряла сознание, но падая, она задела складками своего плаща его глаза, и Саурон остановился - сонливость охватила его. И тогда Хуан прыгнул, и началась битва Хуана с волком-Сауроном.
Эхо в холмах повторяло завывания и лай, и часовые на Эред Витрине слышали эти звуки и недоумевали.
Хуан схватил своего врага за горло и швырнул его на землю. Тогда Саурон изменил обличье, превратившись в змею, а потом принял свой обычный вид, но не мог освободиться от хватки Хуана. Лютиен подбежала к нему и пригрозила лишить его одеяния и плоти, а дрожащий дух отослать к Морготу. "И там твое обнаженное "Я" вечно будет мучиться от его презрения, - если ты не уступишь мне власть над твоей башней".
Тогда Саурон признал себя побежденным, и Лютиен стала хозяйкой всего острова, и Хуан отпустил Саурона. Тот принял облик летучей мыши и улетел, явившись в Таур-ну-Фуин, поселился там, наполнив его ужасом.
А Лютиен встала на мосту и объявила о своей власти. Множество рабов и пленников в изумлении и растерянности вышло на улицу.
Но Берен не вышел. Поэтому Хуан и Лютиен стали искать его на острове и нашли его возле Фелагунда. Так велики были страдания Берена, что он продолжал лежать не слыша ее шагов. Тогда, решив, что Берен уже мертв, Лютиен обняла его руками и погрузилась в забытье, но Берен, вернувшись к свету из глубин отчаяния, поднял ее, и они снова взглянули друг другу в глаза, и день засиял над ними.
Они похоронили тело Фелагунда на вершине холма, на его собственном острове, и место это снова очистилось.
Теперь Берен и Лютиен Тинувиэль снова были свободны и отправились через леса, и радость вернулась к ним. Хуан же, сохраняя верность, вернулся к Колегорму, своему хозяину, но их взаимная любовь уменьшилась.
А в Нарготронде начались волнения, туда вернулись Эльфы, бывшие пленниками на острове Саурона, и поднялся такой крик, что Колегорм не мог сказать ни слова. Они горестно оплакивали гибель Фелагунда, говоря, что девушка отважилась на то, чего не решились сделать сыновья Феанора. Многие чувствовали, что Колегормом и Куруфином руководило предательство, а не страх. И сердца народов Нарготронда освободились от влияния братьев и повернулись к дому Финарфина. И Эльфы подчинились Ородрету.
Но он не позволил убить братьев, как предлагали некоторые, однако, ни хлеба, ни крова не должны были найти Колегорм с Куруфином в этом королевстве, и Ородрет поклялся, что с этих пор будет мало любви между Нарготрондом и сыновьями Феанора.
- Пусть будет так! - сказал Колегорм, и глаза его ужасно засверкали, но Куруфин улыбнулся. Затем они сели на коней и ускакали.
В тот час Келебримбор, сын Куруфина, отрекся от деяний своего отца и остался в Нарготронде, но Хуан следовал за своим хозяином Колегормом.
Они уехали на север, разыскивая кратчайшую дорогу в Химринг, где жил Маэдрос, их брат.
А Берен и Лютиен пришли в лес Бретиль к границам Дориата. Теперь Берен подумал о своем обете и вопреки желанию сердца решил, что, когда Лютиен снова окажется в безопасности в ее стране, он сделает еще одну попытку, но она не хотела разлуки и сказала:
- У тебя есть два пути, Берен: отказаться от поисков и своей клятвы и вести на Земле жизнь скитальца или же сдержать свое слово и бросить вызов власти тьмы на ее троне. Но я пойду с тобой по любой дороге, и судьбы наши будут одинаковы!
Пока они вели беседу об этом, Колегорм с Куруфином продолжали свой путь через леса: братья заметили их и узнали.
Колегорм повернул коня и направил на Берена, рассчитывая сбить его с ног, а Куруфин, наклонившись, схватил Лютиен и поднял на седло, потому что он был сильным, но Берен, отскочив от Колегорма, прыгнул прямо на мчавшегося следом коня Куруфина, и прыжок Берена стал известен среди людей и Эльфов!
Он схватил Куруфина сзади за горло и рванул его на себя, и оба свалились на землю. Лошадь заржала и упала, но Лютиен отбросило в сторону, и она осталась лежать на траве.
Тогда Берен стал душить Куруфина, но смерть грозила ему, ибо Колегорм поскакал на него с поднятым копьем. И в этот момент Хуан отказался от службы Колегорму и прыгнул на него. Конь же отпрянул и не смог приблизиться к Берену. Колегорм проклял пса и коня, но Хуан не двинулся с места.
Тогда Лютиен, поднявшись, запретила убивать Куруфина, но Берен снял с него доспехи, забрал его оружие, затем, подняв его, отбросил от себя и приказал ему убираться.
- Твоего коня, - сказал он, - я беру для услуг Лютиен, и он может считать, что ему повезло, раз он освободился от такого хозяина.
Тогда Куруфин проклял Берена.
- Иди туда, - сказал он, - где тебя ждет быстрая и жестокая смерть!
Колегорм посадил его сзади себя на своего коня, и братья сделали вид, будто собираются уехать, а Берен повернулся к ним спиной, не обращая на них внимания.
Но Куруфин, исполненный стыда и злобы, взял лук Колегорма и на скаку выстрелил назад: стрела была нацелена в Лютиен. Хуан в прыжке схватил стрелу зубами, но Куруфин выстрелил снова, Берен загородил Лютиен, и стрела ударила ему в грудь.
Рассказывают, что Хуан бросился в погоню за сыновьями Феанора, и те умчались в страхе, а он, вернувшись, принес Лютиен из леса некую траву. С его помощью она остановила кровь из раны Берена и своим искусством и любовью исцелила его, и они вернулись в Дориат. Там Берен, разрываясь между своей клятвой и любовью к Лютиен, зная, что теперь она в безопасности, как-то утром встал до восхода солнца и вверил ее заботам Хуана. А потом, испытывая сильные страдания, покинул Лютиен, пока она спала на траве.
Он снова погнал коня на север, к проходу Сирион, и добравшись до Таур-ну-Фуин, взглянул через пустошь Анфауглита и увидал вдали вершины Тангородрима.
Там Берен отпустил коня Куруфина и велел ему забыть о страхе и бегать свободно по зеленым травам на землях Сириона. А потом, оставшись один на пороге последней опасности, Берен сложил песнь Расставания - в честь Лютиен и света небес, потому что он считал, что должен теперь проститься с любовью и светом.
Вот часть этой песни:
Прощай, о, милая земля, идет к концу мой путь.
Прощай, прощай и навсегда благословенна будь!
Ты претерпела много бед, ты испытала тлен,
Но и прекрасной, и родной была ты, Лютиен.
Здесь солнца яркие лучи и мягкий лунный свет
На чистом девичьем лице сияли много лет.
И если даже рухнет мир и в небо пыль взлетит,
И бездна древняя навек руины поглотит -
Существовала ты не зря, прекрасная земля!
Твои рассветы и моря, и горы, и поля -
Весь мир был создан хорошо, и все имело цель,
Раз в этом мире ты жила, моя Тинувиэль!
Берен пел громко, не заботясь о том, услышит ли его ктонибудь, потому отчаяние овладело им, и он уже не надеялся спастись.
Но Лютиен услышала его песню и запела в ответ, неожиданно появившись из леса.
Дело в том, что Хуан, согласившись снова взять ее всадницей, быстро домчал Лютиен, едва лишь напав на след Берена.
Хуан долго размышлял, каким образом уменьшить опасность, грозившую этим двоим, кого он любил. И по пути он свернул к острову Саурона и взял оттуда страшную волчью шкуру Драуглуина и кожу летучей мыши Туригветиль. Она была вестником Саурона, летала в образе вампира в Ангбанд, и ее огромные крылья на каждом суставе имели колючки с железным острием.
Облачившись в эти одежды, Хуан и Лютиен поспешили через Таур-ну-Фуин, и все живое бежало перед ними.
Берен, видя их приближение, был ошеломлен, потому что он слышал песню Тинувиэль, но сейчас счел этот голос лишь средством, чтобы околдовать его. Однако они остановились, сбросили свою маскировку, и Лютиен подбежала к нему.
Так Берен и Лютиен встретились вновь, некоторое время он радовался, но вскоре попытался снова отговорить Лютиен от решения сопровождать его.
- Сейчас я троекратно проклинаю свой обет Тинголу, - сказал он, - и лучше бы он убил меня в Менегроте, раз мне приходится вести тебя в мрак Моргота.
И тогда Хуан заговорил во второй раз и сказал Берену:
- Ты больше не можешь уберечь Лютиен от мрака смерти, потому что к нему ведет ее любовь. В твоих силах уйти от судьбы и до конца твоих дней бродить с Лютиен изгнанником в тщетных поисках мира. Но если ты не откажешься от своей судьбы, тогда либо Лютиен, покинутая тобой, погибнет одна, либо должна будет разделить твою участь. Другого совета я дать не могу и не могу идти дальше вашим путем. Но сердце подсказывает мне, что я увижу еще то, что вы найдете у Врат. Все остальное скрыто от меня, но может быть, наши три тропы приведут нас в Дориат, и мы еще встретимся до того, как настанет конец.
Тогда Берен понял, что Лютиен не может избежать судьбы, и больше не пробовал отговаривать ее. По совету Хуана он с помощью искусства Лютиен облачился в шкуру Драуглуина, а Лютиен надела крылатую кожу Туригветиль. Берен стал с виду совсем подобен волку-оборотню, только глаза его горели мрачным огнем, и ужас охватил Берена, когда он увидел страшное существо рядом с собой в образе летучей мыши. И тогда, взвыв на луну, он бросился с холма, а летучая мышь летела над ним.
Они встретились со многими опасностями, и пыль покрывала их, когда они достигли мрачной долины, лежавшей перед вратами Ангбанда. И вот перед пришельцами появились неприступные Врата, река у подножья, а над аркой возвышался на тысячефутовую высоту обрыв.
Они остановились в нерешительности, и так как у ворот оказался страж, о котором никто не подозревал, потому что до Моргота дошел слух о намерении Берена, к тому же внизу раздавался лай Хуана, пса, созданного для войны, которого много лет назад Валар спустили со створки. И тогда Моргот выбрал из потомства щенков Драуглуина одного и сам кормил его живой плотью, и вложил в него свою силу. Волк рос так быстро, что вскоре перестал помещаться в логове и лежал огромный, всегда голодный, у ног Моргота. Огонь и муки ада были вложены в него. Кархорот, Красная Пасть - так именовался он в повествованиях, и еще Анфауглир, Жаждущая Глотка. И Моргот повелел ему лежать без сна перед дверями Ангбанда, чтобы Хуан не вошел туда.
Кархорот увидел пришельцев и сомнения охватили его, потому что в Ангбанд давно уже пришла весть о смерти Драуглуина. Поэтому, когда они приблизились, волк преградил им путь и приказал остановиться, и угрожающе двинулся к ним, чувствуя какой-то странный, исходящий от них запах. Но внезапная сила, происходящая от древней божественной расы, пробудилась в Лютиен, и она, сбросив свое отвратительное одеяние, встала перед Кархоротом - сверкающая и грозная. Подняв руку, она приказала ему уснуть, сказав:
- О, дух, несчастьем рожденный, погрузись в забвение и забудь о своем ужасном предназначении.
И Кархорот свалился, как будто сраженный молнией.
Так Берен и Лютиен прошли в ворота и, спустившись со ступеней, совершили вместе величайшее деяние: они добрались до трона Моргота. Там Берен в образе волка подобрался к подножию трона, но с Лютиен волей Моргота слетел ее фальшивый облик, и Моргот пристально посмотрел на нее. Его взгляд не испугал Лютиен, и она назвала свое имя и сказала, что готова петь для него, стать его менестрелем. Тогда в мыслях Моргота загорелось злое вожделение и родился замысел, самый черный из всех, что появлялись у него со времени бегства из Валинора.
Так Моргот был предан собственной злобой, ибо он наблюдал за Лютиен, на какое-то время оставив ее свободной. Тогда Лютиен ускользнула от его взгляда, и из мрака раздалась ее песня такой необычайной красоты, что Моргот не мог не слушать ее. И слепота поразила его, когда взгляд его искал Лютиен там и здесь.
Все его прислужники уснули, светильники померкли, но в короне Моргота внезапно белым пламенем засверкали Сильмарили, и вот голова его поникла под тяжестью этой короны, даже воля Моргота не могла сопротивляться.
И Лютиен, надев свою крылатую одежду, взмыла в воздух, и голос ее лился сверху. Она набросила на глаза Моргота свой плащ, и Моргот погрузился в сон. Неожиданно Моргот с грохотм упал со своего трона и распростерся на полу зала. Корона скатилась с его головы.
Берен лежал на земле подобно мертвому зверю, но вскочил, лишь только Лютиен дотронулась до него, и сбросил волчью шкуру. Затем он выхватил нож Ангрист и вырезал один Сильмариль из железной оправы, удерживающей его.
Лишь только Берен взял камень в руку сияние пробилось сквозь его живую плоть, и рука Берена стала подобна сверкающему светильнику, но камень начал жечь его.
Берен подумал, что смог бы превысить обет и унести все три камня Феанора, но у тех Сильмарилей была иная судьба. Ангрист сломался, и осколок стали, отлетев, ударил Моргота в щеку. Тот застонал и пошевелился, и все войско зашевелилось во сне.
Тогда ужас охватил Берена и Лютиен, и они бежали, забыв о маскировке, желая только еще раз увидеть свет. Они не встретили препятствий, погони за ними не было, но выйти из ворот не удалось, потому что Кархорот очнулся ото сна и стоял в ярости на пороге Ангбанда. Прежде чем они заметили его присутствие, он почувствовал их и прыгнул на беглецов.
Лютиен была измучена и не имела ни времени, ни сил, чтобы справиться с волком, но Берен встал перед ней и поднял вверх правую руку с Сильмарилем. Кархорот остановился, и на миг его охватил страх.
- Убирайся, беги отсюда, - крикнул Берен, - потому что этот огонь поглотит тебя и прочих зверей! - и ткнул Сильмариль в глаза волку.
Однако, Кархорот посмотрел на этот камень и не испугался, но дух его вспыхнул страшным пламенем, и, раскрыв пасть, он неожиданно вцепился в руку Берена и откусил у него запястье. И тут же все его нутро стал сжигать огонь - это Сильмариль опалил его плоть, и он обратился в бегство. И он вырвался с севера, неся миру разрушение. Из всех бедствий, постигших Белерианд до гибели Ангбанда, безумие Кархорота было самым ужасным, потому что волк нес в себе могущество Сильмариля.
А Берен в это время лежал без сознания возле зловещих ворот, и смерть его приближалась, потому что клыки волка были ядовиты. Лютиен губами отсосала яд и использовала всю свою угасшую силу, чтобы остановить кровь из раны. Но вот послышался шум нарастающего гнева: войска Моргота проснулись.
Так поиски Сильмариля, казалось, окончились крушением надежд и отчаянием. В этот момент на склонах долин появились три могучих орла, мчавшихся на северу быстрее ветра. Высоко над королевством парили Торондор и его вассалы и, увидев безумие волка и падение Берена, быстро опустились к земле, подняли Лютиен и Берена и унесли их в облака.
Торондор летел высоко над землей, и они быстро миновали Дор-ну-Фауглит и Таур-ну-Фуин и оказались над скрытой долиной Тумладена. С высоты Лютиен увидела сияние прекрасного Гондолина внизу, где жил Тургон. Она плакала, думая, что Берен умрет. Он не говорил ни слова, не открывал глаз и потому ничего не знал об их полете. Орлы опустили их на границах Дориата - в той самой долине, откуда Берен ушел в отчаянии, оставив Лютиен спящей.
Там орлы положили ее рядом с Береном и вернулись в свои гнезда, а к ним пришел Хуан, и вместе они выходили Берена, как прежде Лютиен излечила его от ран, нанесенных Куруфином, но теперешняя рана была смертельной.
Долго лежал Берен, испытывая муки, и душа его скиталась у темных границ смерти. А потом неожиданно, когда Лютиен утратила надежду, он очнулся и взглянул вверх, увидев небо. И он услышал, как в шорохе листьев мягко и негромко поет рядом с ним Лютиен. И снова была весна!
С тех пор Берен получил прозвище Эрхамион, Однорукий, и следы страданий остались на его лице. Любовь Лютиен вернула его к жизни: Берен окреп, и они снова бродили в лесах и не спешили покинуть эти места, ибо они казались им прекрасными.
Лютиен хотела остаться в лесных дебрях, забыв свой дом и народ, и какое-то время Берен был доволен этим, но он не мог надолго забыть свою клятву вернуться в Менегрот, не мог всю жизнь скрывать Лютиен от Тингола. Берен считал, что не годится прекрасной дочери короля, Лютиен, навсегда оставаться в лесах, не имея дома, почестей и прекрасных вещей. Ему удалось убедить ее, и он повел ее в Дориат. Так им было суждено.
Когда исчезла Лютиен, для Дориата настали недобрые дни, и народ погрузился в печаль. И тогда менестрель Даэрон покинул страну, и никто больше его не видел. Это он до прихода Берена сочинял и пел песни для Лютиен, и любил ее, вкладывая все помыслы о ней в свою музыку. В поисках Лютиен он, перейдя через горы, попал на восток Среднеземелья и сложил у темных вод плач о Лютиен, дочери Тингола, самой прекрасной из всех живых существ.
В то время Тингол обратился к Мелиан, но она не дала совета, сказав, что судьба, которую он замыслил сам, должна исполниться, а ему остается только ждать. Но Тингол узнал, что Лютиен оказалась далеко от Дориата, потому что от Колегорма тайно прибыли посланцы, рассказав, что Фелагунд мертв и Берен тоже, а Лютиен находится в Нарготронде, и что Колегорм хотел бы жениться на ней.
Тогда Тингол разгневался и разослал всех своих шпионов, намереваясь начать войну с Нарготрондом. И так он узнал, что Лютиен снова бежала и что Колегорм с Куруфином изгнаны из Нарготронда. И Тингол заколебался, потому что у него не было таких сил, чтобы напасть на семерых сыновей Феанора, но он направил вестников в Химринг с просьбой помочь в поисках Лютиен, так как Колегорм не отослал ее в дом отца и не обеспечил ее безопасность.
Но на севере его королевства вестники встретились с непредвиденной опасностью: с нападением Кархорота. Охваченный безумием, тот явился с севера, устремился вниз от истоков Эсгалдуина, подобный всепожирающему огню. Ничто не препятствовало ему, и даже сила Мелиан не остановила его, потому что его гнали судьба и муки, причиной которых был Сильмариль внутри его. Так Кархорот ворвался в леса Дориата, и все в страхе бежало перед ним. Один военачальник Маблунг спасся и принес страшную весть Тинголу.
И как раз в тот мрачный час вернулись Берен и Лютиен, и весть об их появлении бежала перед ними и ворвалась в темные дома, где в печали сидели их обитатели. Путники прибыли к воротам Менегрота, и толпы следовали за ними. Тогда Берен подвел Лютиен к трону Тингола, и тот в изумлении смотрел на Берена, которого считал мертвым, но Тингол не любил его изза несчастий, которые Берен навлек на Дориат.
И Берен преклонил перед ним колени и сказал:
- Я вернулся, как я обещал. Я пришел, чтобы потребовать принадлежащее мне!
Но Тингол спросил:
- Чем завершились твои поиски и как с твоим обетом?
И Берен ответил:
- Я исполнил его! Сейчас Сильмариль в моей руке!
Тогда Тингол сказал:
- Покажи мне его!
Берен протянул свою левую руку и медленно разжал пальцы, но рука была пуста. И он поднял правую руку, и с того часа стал называть себя Комлостом, Пусторуким.
Тогда Тингол смягчился, и Берен сел подле его трона по левую руку, а Лютиен по правую. Они рассказали историю своих поисков, и все с изумлением слушали их.
И Тинголу показалось, что этот человек не похож на остальных смертных людей и является одним из великих Арда, и что любовь к нему Лютиен - нечто новое и необычное.
И он понял, что нет такой силы в мире, которая могла бы противостоять их судьбе.
Поэтому Тингол уступил, и Берен получил руку Лютиен перед троном ее отца.
Но радость Дориата при возвращени прекрасной Лютиен была омрачена, потому что, узнав о причине безумия Кархорота, народ испугался еще больше, полагая, что из-за священного камня сила волка стала еще ужасней, и едва ли кто-нибудь справится с ним. А Берен, услышав о нападении волка, понял, что поиски еще не закончены.
Поэтому они приготовились к охоте на волка - самой опасной из всех. На эту охоту отправились Хуан, Маблунг, Белег Тугой Лук, Берен Эрхамион и Тингол, король Дориата.
Они выехали утром и переправились через реку Эсгалдуин, но Лютиен осталась у ворот Менегрота. Тьма сгустилась вокруг нее, и ей показалось, что солнце стало меньше и почернело.
Охотники повернули на восток, потом на север и обнаружили Кархорота в мрачной долине, откуда Эсгалдуин срывался вниз водопадом. Там Кархорот пытался утолить сжигавшую его жажду, и охотники узнали, где он находится.
Волк, заметив их приближение, не бросился тут же в атаку, и пока преследователи подъехали к нему, он отполз в сторону, в заросли, и затаился там. Но они поставили охрану вокруг всего этого места и стали ждать, а тени в лесу все удлинялись.
Берен стоял рядом с Тинголом, и вдруг он заметил, что Хуан покинул их. Потом в чаще раздался оглушительный лай, так как Хуан бросился в заросли, чтобы выгнать волка оттуда, но Кархорот избежал встречи с ним и, вырвавшись из чащи, неожиданно прыгнул на Тингола. Берен быстро встал перед королем, выставив копье, но Кархорот отбросил оружие и поразил Берена, ударив его в грудь. В тот же момент Хуан прыгнул из зарослей на спину волка, и они покатились по земле в жестокой схватке.
Никогда не бывало битвы между волком и собакой подобной этой битве, потому что в лае Хуана слышались звуки труб Ороме и гнев Валар, а в завываниях Кархорота была ненависть и злоба Моргота. От этого шума трескались скалы и падали в воды Эсгалдуина. Пес и волк сражались насмерть, но Тингол не обращал на них внимания: он опустился на колени возле Берена, видя что тот серьезно ранен.
И Хуан убил Кархорота, но он был смертельно ранен, и яд Моргота проник в его пасть. Хуан выбрался из чащи, упал рядом с Береном и заговорил в третий раз, успев перед смертью попрощаться с ним. Берен не мог ответить, но положил свою руку на голову пса, и так они расстались с ним.
Маблунг и Белег поспешили на помощь к королю, но увидев, что произошло, бросили свои копья и заплакали. Затем, Маблунг вынул нож и вспорол брюхо волка, и оказалось, что внутри оно почто все сожжено, как будто огнем, рука же Берена, сжимавшая камень, осталась нетленной. Но когда Маблунг коснулся ее, рука рассыпалась, открыв Сильмариль, который осветил лес. Тогда Маблунг быстро схватил камень и вложил его в руку Берена, и от прикосновения Сильмариля Берен очнулся и встал. Он высоко поднял камень, а потом протянул Тинголу:
- Вот теперь поиск завершен, - сказал Берен, - как и моя судьба.
И более он уже не говорил.
Они унесли Берена Комлоста на носилках из ветвей, положив рядом Хуана, и ночь настала прежде, чем они вернулись в Менегрот. Лютиен встретила их медленное шествие, и некоторые несли рядом с носилками факелы. Она обняла Берена, поцеловала его и велела ждать ее за западным морем. И прежде, чем душа его рассталась с телом, он взглянул на Лютиен, но для нее угас свет звезд, и тьма сгустилась вокруг нее.
Так кончились поиски Сильмариля, но песнь о Лютиен, об освобождении из оков еще не кончилась.
Потому что дух Берена по просьбе Лютиен задержался в залах Мандоса, не желая покидать мир, пока Лютиен не придет сказать ему свое последнее прости на тусклых берегах Внешнего Моря, куда уходят умершие люди, чтобы никогда не вернуться.
А Лютиен потеряла сознание, и дух ее покинул тело, и оно было похоже на внезапно сорванный цветок. И тогда для Тингола наступила зима его жизни.
А Лютиен ушла в залы Мандоса, в место, назначенное для Эльдалие за поселениями Запада, на границах Мира. Там сидят те, кому пришел срок ждать, погруженные во мрак своих мыслей, но красота Лютиен превосходила их красоту, и она упала на колени перед Мандосом и запела для него.
Слушая ее, Валар опечалились, потому что Лютиен сплела в ней две песни: печали и горя. И когда она стояла на коленях перед Мандосом, слезы ее падали к его ногам, и в нем появилось сочувствие, поэтому он вызвал к себе Берена, и они встретились за Западным морем. Мандос отправился к Манве, и Манве искал в своих сокровенных мыслях, где появилась воля Илюватара.
И тогда он предоставил Лютиен право выбора, она могла избежать залов Мандоса и уйти в Валинор, чтобы жить там среди Валар до конца мира, забыв о печали своей жизни. Берен туда попасть не мог, потому что Валар не было дозволено отвратить от него смерть, являющуюся даром Илюватара людям.
А другой выбор у Лютиен был таков: она могла вернуться в Среднеземелье, взяв с собой Берена, и вновь поселиться там, но не быть спокойной за свою жизнь и радость. И Лютиен избрала эту судьбу, покинув Благословенное Королевство и отказавшись от всех притязаний на родство с теми, кто жил так. Таким образом, какое бы горе ни ожидало Берена и Лютиен впереди, они могли избрать общую судьбу и уйти вместе за границы мира. Вот как получилось, что, единственная из всех Эльдалие, Лютиен умерла и в давно минувшее время покинула мир. Однако, ее выбор соединил два рода, и она стала проматерью многих, в ком Эльдарцы и сейчас ее видят, - хотя весь мир изменился - подобие Лютиен Прекрасной, какую они утратили.